Мгновенно вернулись к больному давно утраченные им силы; он при всех встал и не только сам пошел без посторонней помощи, но даже понес то, на чем лежал, и тем показал всем свое полное выздоровление.
Исцеленный славил Бога, простившего его грехи и даровавшего ему исцеление, а на присутствовавших напал страх и ужас. Казалось бы, такое властное прощение грехов и повеление расслабленному встать и идти домой должны были привести присутствующих к вере в Иисуса как Сына Божия; но на самом деле не только фарисеи и книжники, но даже и обыкновенные граждане, видевшие это чудо, не уверовали в Иисуса. Это видно из слов Евангелиста Матфея, повествующего, что
народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам (Мф. 9, 8); если народ прославлял Бога за дарование такой власти человекам, то, значит, он считал Иисуса только человеком, хотя, быть может, и пророком. По сказанию Евангелиста Марка, присутствовавшие говорили:
никогда ничего такого мы не видали (Мк. 2, 12).
Сожалея, конечно, о такой закоренелости фарисеев и находившихся под их влиянием, Иисус вышел со двора, на котором только что совершил необычайное чудо, и тут же увидел человека, по занятиям своим считавшегося у евреев самым грешным и презренным; то был сборщик податей, мытарь (о мытарях см. выше), именем Левий. К нему обращается Иисус; в присутствии сопровождавших Его, в числе которых несомненно были и фарисеи, вышедшие за Ним со двора, Иисус говорит Левию:
следуй за Мною.
Этот мытарь, занятый постоянно сбором пошлин, вероятно, только слышал о совершенных Иисусом чудесах, но сам едва ли видел их; однако он бросает все и, возрожденный этим призывом, идет за Иисусом. А фарисеи и книжники, слышавшие свидетельство Иоанна, видевшие чудеса, совершенные Иисусом, не пошли за Ним, то есть не сделались Его последователями. Это доказывает, что грешники, сознающие свою греховность и готовые искренно раскаяться, ближе к Царству Небесному, чем превозносящиеся своей мнимой праведностью.
Евангелист Матфей называет Матфеем того мытаря, который последовал за Иисусом по зову Его (Мф. 9, 9); а Евангелист Марк, согласно с Евангелистом Лукой, называет его Левием, добавляя при этом, что он был сын Алфея, Алфеев. Но в этом нет никакого разногласия. Все три Евангелиста говорят об одном и том же лице. Доказательством этому служат последовательность в повествованиях об этом событии и тождество всех подробностей: все три Евангелиста говорят, что призвание мытаря произошло вслед за исцелением расслабленного, а так как нет никакого основания предполагать, что Иисус, исцелив расслабленного, призвал двух мытарей, то следует признать, что все три Евангелиста говорят об одном мытаре, но называют его различно; различие же в именах объясняется тем, что у евреев был обычай иметь несколько имен: Лука и Марк называли призванного мытаря Левием, вероятно, потому, что так называли его все имевшие с ним дело как с мытарем; Евангелист же Матфей называет его, то есть самого себя, Матфеем, тем именем, которым, вероятно, называли его не как мытаря, а как человека, близкие к нему, родные. Тем же именем Матфея называют призванного мытаря и Евангелисты Марк и Лука, когда перечисляют избранных позже двенадцать Апостолов. Кроме того, все три Евангелиста совершенно одинаково описывают последовавшее затем приглашение этим мытарем Иисуса и учеников Его к себе в дом (ср.: Мф. 9, 8-17; Мк. 2, 12-22; Лк. 5, 26-39).
Обрадованный таким призывом, мытарь Матфей пригласил к себе в дом Иисуса и учеников Его и предложил им угощение. По обычаю восточных народов, во время обедов и ужинов не сидели за столом, а возлежали вокруг стола на особых приставных скамьях или диванах, облокачиваясь левой рукой на подушку.
Приглашенные Матфеем Иисус и ученики Его возлегли за столом. Пришли также и товарищи Матфея по сбору податей, и знакомые его, все грешники, по понятиям фарисеев, и возлегли за тем же столом.
Фарисеи, следовавшие за Иисусом, конечно, не решились войти в дом мытаря, чтобы не оскверниться, но они следили за всеми Действиями Иисуса; они знали, что Он возлежит в доме мытаря с мытарями же и другими грешниками, и, дождавшись выхода возлежавших у Матфея, спросили учеников Иисуса:
для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? (Мф. 9, 11). По понятиям их, праведный еврей не станет оскверняться общением с такими грешниками, а если Иисус ест и пьет с ними, то, значит, и Он грешник.
Иисус объясняет им, что как во враче нуждаются больные, а не здоровые, так и в Нем, Иисусе, нуждаются грешники, спасти которых призывом к покаянию Он пришел; и как место врача у постели больного, так и Его место там, где грешники. Фарисеи считают, что праведность заключается в принесении предписанных законом жертв, но они забывают или не понимают, что сказано Богом через пророка Осию:
Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений (Ос. 6, 6). Поэтому, укоряя их в незнании пророчеств, Иисус говорит: «Если вы не знали этого раньше, то
пойдите теперь, пойдите в синагогу, возьмите книгу пророков и
научитесь, что значит сказанное Богом через пророка Осию:
милости хочу, а не жертвы? (Мф. 9, 13). Научитесь же, поймите, что ваши жертвоприношения без любви вашей к ближним, без милосердия к ним, без добрых дел, не нужны Богу. Вы обвиняете Меня в том, что Я имею общение с грешниками? Но Я для того и пришел, чтобы грешники покаялись и исправились; Я пришел призвать к покаянию и спасти не тех, которые считают себя праведниками и воображают, что им не в чем каяться, но тех, которые смиренно сознают себя грешниками и просят у Бога милости. Отец Мой хочет
милости, а не жертвы, и Я, творя волю Отца Моего, иду к тем, которые нуждаются в этой милости».
Потерпев поражение в этом, фарисеи переносят свои обвинения на учеников Иисуса, укоряя их в том, что они не постятся.
По сказанию Евангелиста Луки, укор этот сделан фарисеями и книжниками (Лк. 5, 33); но Евангелисты Матфей и Марк приписывают это: Матфей — ученикам Иоанновым (Мф. 9, 14), а Марк — ученикам Иоанновым и фарисейским (Мк. 2, 18).
Несомненно, однако, что при этом были фарисеи со своими учениками и ученики Иоанна Крестителя. Иоанн был строгий постник и, конечно, приучил своих учеников к постничеству; фарисеи со своими учениками тоже соблюдали все положенные и установленные обычаем посты, а ученики Иисуса не постились. Ученики Иоанновы, как уже сказано выше, относились с завистью к возрастающей славе Иисуса; они все еще считали своего учителя выше Иисуса, и потому относились к Нему почти враждебно. Понятно, что при таких условиях фарисеям нетрудно было обратить внимание учеников Иоанна на то, что ни Иисус, ни ученики Его не постятся. Этого было достаточно, чтобы начать разговор о посте; и начали его, по всей вероятности, фарисеи, поддержали же их ученики Иоанновы; при этом, весьма возможно, что тот же вопрос повторили за фарисеями и ученики Иоанна. Таким образом примиряется кажущееся разногласие в повествованиях Евангелистов. Евангелист Матфей и Апостол Петр, со слов которого писал Марк, обратили больше внимания на вопрос учеников Иоанна, и потому умолчали о вопросе фарисеев; а Евангелист Лука, собиравший сведения от других очевидцев, сообщает только вопрос фарисеев, служащий как бы продолжением прежнего их вопроса.
Ученикам Иоанновым Иисус отвечает словами их учителя. Они должны были помнить, как после спора их с иудеями об очищении Иоанн сказал им:
друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха (Ин. 3, 29). Поэтому, как бы напоминая им эти слова, Иисус говорит:
«Можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? Ведь ваш учитель назвал Меня женихом, а себя — другом жениха; другом, которому надлежит радоваться, пока с ним жених, а не печалиться и поститься. Поэтому и Мои ученики, как друзья жениха, как сыны чертога брачного, пока Я с ними, пока слышат голос Мой и внимают Мне, должны радоваться. Время печали и поста еще не пришло для них;
но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни».
Последними словами Иисус хотел внушить Своим ученикам, что Он не всегда будет с ними, что Он будет силой временно отнят у них и что тогда настанут для них дни испытаний, печали и поста; но они не поняли этих слов.
Говоря, что для учеников Его не настало еще время поститься, Иисус добавил, что
никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой... и никто не вливает молодого вина в мехи ветхие.
Отвечая на вопрос, почему не постятся Его ученики, Иисус Христос не мог не коснуться общего вопроса о совместимости Его учения с точным соблюдением всех еврейских обрядов и преданий старцев, то есть совокупности всех тех правил, которые назывались законом. Этот общий вопрос прекрасно разобран был потом Апостолом Павлом в его послании к Галатам, а потому, чтобы лучше усвоить себе смысл сказанной Иисусом притчи о ветхой одежде и ветхих мехах, приведем несколько слов из этого послания Апостола Павла и из объяснения их Иоанном Златоустом.
Апостол Павел упрекал Апостола Петра в том, что он, иудей, сам живя по-язычески, то есть не соблюдая закона иудейского, требует от обращенных язычников, чтобы они жили по-иудейски, то есть чтобы соблюдали все требования так называемого закона иудейского. Упрек этот Апостол Павел сопровождает объяснением, что отныне делами закона никто не может оправдаться, то есть спастись, а спасется верой в Иисуса Христа и исполнением Его заповедей;
а если (как ты думаешь) и
законом можно оправдаться,
то Христос напрасно умер (см. Гал. 2, 16—21).
А вот что говорит по этому поводу Иоанн Златоуст:
«Послушай слов Павла, который говорит, что соблюдением закона ниспровергается Евангелие... Если опять нужен закон, то, без сомнения, нужна не часть его, а нужен весь закон; а если весь, то мало-помалу уничтожится и оправдание верой. Если ты соблюдаешь субботу, то почему не обрезываешься? А если будешь обрезываться; то почему не станешь приносить жертвы? Если, в самом деле, необходимо исполнять закон, то необходимо исполнять его весь; если же всего исполнять не нужно, то не нужно исполнять и части его. С другой стороны, если ты страшишься подвергнуться осуждению за преступление одной части закона, то тем более нужно страшиться за преступление всего закона. А если необходимо исполнение всего закона, то необходимо отвергнуться Христа, или, последуя Христу, сделаться преступником закона; и виновником этого преступления закона окажется у нас Христос, так как Он Сам разрешал от исполнения закона, и другим повелел разрешать» (Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на послание к Галатам. 2, 6).
Сделав это отступление, вернемся к притче Иисуса Христа. Мы знаем, что фарисеи много раз упрекали учеников Иисуса в несоблюдении требований их закона, например в срывании колосьев в субботу, в несоблюдении постов, в принятии пищи неумытыми руками; и каждый раз Христос оправдывал их. Оправдал Он их и теперь, когда фарисеи, совместно с Иоанновыми учениками, обвиняли их в несоблюдении постов; но в данном случае Господь не ограничился одним лишь оправданием, а высказал Свой взгляд и на несовместимость Его учения с точным соблюдением всех требований иудейского закона. Взгляд этот Он высказал в притче, которую толкуют различно. Как поняли эту притчу фарисеи — неизвестно. Но, придерживаясь авторитетных мнений Апостола Павла и Иоанна Златоуста, следует понимать ее вот как: «Вы (то есть фарисеи) требуете, чтобы Мои ученики прикрывались ветхой одеждой ваших обрядов и преданий старцев, а Я требую, чтобы они облеклись в новую одежду всепрощающей любви. Поймите же, что нельзя надеть новую одежду, не сбросив предварительно старую. Нельзя и чинить эту обветшалую одежду, вырезывая куски из новой; старую этим не поддержишь: она еще скорее распадется от этих заплат; да и новой повредишь. Ведь вы знаете также, что молодое вино не вливают в старые мехи, потому что они не в состоянии вместить его в себе. Так предоставьте же Моим ученикам свободу сделаться новыми мехами для принятия Моего учения и облечься в новую одежду, сбросив с себя обветшалую. Если они еще не вполне прониклись духом Моего учения, то все же они познали преимущества его перед вашим учением; и как вы, попробовав хорошего вина, не станете пить плохого, так и они, последовав за Мной, не пойдут к вам».
В этой притче слова —
никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого (Лк. 5, 39), — как будто противоречат сказанному о ветхой одежде и ветхих мехах. Но это кажущееся противоречие устранится, если мы примем во внимание, что старое вино считается хорошим, а молодое плохим, и если в самой притче слова эти заменим однозначащими; тогда и самый смысл притчи будет ясен. Никто, пив хорошее вино, не захочет тотчас плохого.
1 2 3 4
