ГЛАВА 48
Что вы думаете о Христе?

стр. 4

Когда Иисус шел из дома Иаира, за Ним следовали двое слепых и кричали: Помилуй нас, Иисус, Сын Давидов! Иисус должал идти и, когда вошел в дом, вошли за Ним туда же и эти слепые. Господь спросил их: Веруете ли, что Я могу это сделать? Они ответили: Ей, Господи! Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. И тотчас же открылись глаза их (Мф. 9, 27—31). Особенность этого исцеления заключается в том, что Господь коснулся глаз этих слепых. Такой же особенностью отличается и другое исцеление слепого в Вифсаиде; и тут Господь возложил руки Свои на глаза слепого, который тотчас же стал видеть все ясно (Мк. 8, 22—26). В третьем же случае исцеления слепых в Иерихоне Господь не прикасался к глазам их; Он только спросил одного из них: Чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал Ему: ...чтобы мне прозреть, и Иисус ответил ему: Прозри! вера твоя спасла тебя (Лк. 18, 41—42)(то есть сделала тебя достойным исполнения твоей просьбы). И слепые тотчас прозрели и пошли за Ним, славя Бога. Сопоставляя это последнее исцеление с двумя первыми, мы видим, что для исцеления слепых достаточно было одного слова Спасителя, и если Он нашел нужным возложить руки Свои на глаза слепого в Вифсаиде и двух слепых в Капернауме, то, конечно, поступил так не потому, что из Его рук исходила исцеляющая сила, а для того, чтобы слепые, не видевшие Иисуса, могли лучше уразуметь, что исцелил их именно Он, так как зрение возвращалось им в то самое мгновение, когда к глазам их прикасался Иисус. Но чтобы нельзя было подумать, что без такого прикосновения Иисус не мог даровать слепым зрение, Он исцелил Иерихонских слепых одним словом Своим: Прозри!
Особенно поразительно дарование зрения слепорожденному (Ин. 9, 1—7). Тут, конечно, ни вера слепорожденного, ни внушение не могли бы сделать ничего; да и веровать-то в Иисуса этот слепорожденный не мог, так как жил в Иерусалиме, куда Христос приходил довольно редко и то на короткое время, и где первосвященники, книжники и фарисеи усиленно распространяли в народе слух, что Иисус «обольщает народ силою князя бесовского». Дарование зрения слепорожденному последовало вслед за тем, как первосвященники, книжники и фарисеи схватили камни, чтобы убить ими Иисуса (Ин. 8, 58—59). Понятно, что при таких обстоятельствах Господь не захотел еще более раздражать врагов Своих всенародным совершением чуда, ибо время Его еще не настало (Ин. 7, 6), и если Он даровал слепорожденному зрение, то только из любви к страждущим. Вот почему Он, помазав слепому глаза брением, велел ему пойти и умыться в Силоамской купальне. Тот пошел и умылся, и пришел зрячим, но Иисуса уже не застал. Если в Иерихоне Господь мог одним словом Своим (Прозри!) даровать зрение слепым, то, конечно, мог и в данном случае ограничиться одним властным повелением; но Он этого не сделал, вероятно, по вышеуказанной причине; и это нисколько не умаляет величия совершенного чуда. Чудо это так поразило народ, узнавший о нем, что синедрион признал необходимым войти в тщательное расследование его, надеясь или опровергнуть его, или же поколебать доверие к нему в народе. Но это не удалось врагам Иисуса, и они услышали из уст исцеленного знаменательные слова: От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному (Ин. 9, 32).
В настоящее время, когда хирургия сделала замечательные успехи, были случаи возвращения зрения слепорожденным путем хирургических операций и непосредственно следующего за операциями лечения. Но в этих случаях хирург не дает зрения слепорожденному, а только устраняет путем операции те физические недостатки, которые препятствовали зрению. Например, сросшиеся веки препятствуют проникновению в глаз лучей света и производят слепоту; если представляется возможным сделать разрез сросшихся век, то препятствие это устраняется, и слепой начинает видеть. Но Господь не прибегал ни к каким операциям при исцелении слепых. Собственно, дарование зрения слепорожденному нельзя и назвать исцелением: это скорее исправление телесного недостатка, дарование не существовавшего от рождения органа зрения.
К чудесному устранению природных телесных недостатков надо отнести и чудо с глухим косноязычным. Оглохнуть можно и от болезни, но косноязычие всегда прирожденное. И вот, когда привели к Иисусу глухого косноязычного, Он вложил персты Свои в уши ему... коснулся языка его... и сказал...: ...отверзись. И тотчас отверзся у него слух... и он стал говорить чисто (Мк. 7, 32-35). Глухой не мог бы слышать, если бы Иисус спросил его о чем-либо или сказал что-нибудь; но он должен был, однако, знать, что сейчас будет исцелен не кем иным, как Иисусом; потому-то и необходимо было особое воздействие для вразумления его; и способом такого вразумления Господь избрал вложение пальцев Своих в уши глухого косноязычного и прикосновение к языку его.
Устранить природный недостаток в устройстве языка нельзя ни воздействием на нервы косноязычного, ни внушением; можно было сделать это только всемогущей Силой Божией.
Из всех записанных в Евангелии случаев исцелений нам остается еще рассмотреть исцеления сухорукого и скорченной женщины. Сухорукого Господь исцелил одним словом Своим. Протяни руку твою, — сказал Он. Сухорукий протянул руку свою, которой совсем не владел, и стала рука его здорова, как другая (Мф. 12, 9-14; Мк. 3, 1-6; Лк. 6, 6-11).
Чудо это так поразило всех присутствовавших в синагоге, что книжники и фарисеи пришли в бешенство и тотчас же порешили погубить Иисуса, чтобы народ не мог признать Его Мессией. Это злобное настроение врагов Христовых, приравненное Евангелистами к бешенству, доказывает, что никакими человеческими силами нельзя было сухую (атрофированную) руку сделать здоровою; и враги Христовы сознавали, что сделать это можно было только силою сверхъестественной; но они приписывали эту силу диаволу, а не Богу.
Окончив разбор произведенных Иисусом Христом исцелений от болезней телесных, перейдем теперь к исцелению от душевных болезней, то есть от одержания злыми духами, бесами.
Неверующие в Бога не признают, конечно, и существования бесов и потому отвергают все чудеса над бесноватыми. Они говорят, что Иисус принимал сумасшедших за бесноватых. Сделаем им временно эту уступку; допустим, что те, которых Евангелисты называют бесноватыми, были просто умалишенными, сумасшедшими. Но какой же силой Иисус возвращал этим умалишенным рассудок? Если отрицатели чудес говорят, что сильная вера больного в возможность чудесного исцеления действует на волю и разум его, то есть на его дух, и что сила духа производит самоисцеление, то что же скажут они про тех больных, воля и разум которых были подавлены, как бы уничтожены болезнью умопомешательства? Ведь в таких случаях больной не мог ни обладать верой в чудотворную силу Христа, ни воздействовать этой верой на свой дух, ни победить болезнь силой духа. А если такие больные все-таки исцелялись по слову Иисуса, если Он возвращал им и разум и волю, утраченные ими, то не все ли равно (для ответа на вопрос о чуде), исцелял ли Он сумасшедших или же бесноватых? Если мы проследим все случаи исцеления Господом бесноватых, то должны будем признать, что исцеленные Им бесноватые не утратили рассудка: они могли рассуждать и сознавать свое ужасное положение; они сами просили Господа освободить их от власти бесовской. А это доказывает, что их, по понятиям неверующих, легче было исцелить, чем сумасшедших: на бесноватых возможно было воздействие, на сумасшедших же воздействие духа не могло оказать никакого влияния. Следовательно, надо признать, что чудо мгновенного исцеления сумасшедших было бы более поразительным чудом, чем исцеление одержимых бесами. Поэтому возражение неверующих не только не колеблет чудотворной силы Иисуса Христа, но еще более усиливает ее в глазах людей беспристрастных.
Сделав временно такую уступку неверующим в Бога, я, конечно, отказываюсь от нее и признаю, что Господь имел дело именно с бесноватыми, и бесы повиновались Ему, когда Он повелевал им оставить одержимого ими человека.
Однажды, когда Иисус проповедовал в Капернаумской синагоге, вдруг раздался дерзкий крик: Оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Это кричал бесноватый, незаметно пробравшийся в синагогу. Говоря о себе во множественном числе (что Тебе до нас? ...Ты пришел погубить нас), бесноватый, очевидно, говорил не лично о себе и не от себя, а от других; его устами говорил тот, кто боялся, что Иисус погубит его и его собратий, а бояться гибели от Иисуса, везде сеявшего добро, мог только дух зла; он-то и подчинил себе одержимого им человека; он-то и поработил волю этого человека настолько, что одержимый им высказывал не свои мысли, не свои желания и опасения, а мысли, желания и опасения того, воле которого подпал, подчинился.
На дерзкий крик злого духа, действовавшего через одержимого им, Иисус повелительно сказал: Замолчи и выйди из него. И бес, повергнув его посреди синагоги, вышел из него, нимало не повредив ему. И напал на всех ужас и рассуждали между собою: что это значит, что Он со властью и силою повелевает нечистым духам и они выходят? Этот ужас присутствовавших, в числе которых несомненно были и враги Христовы, и их рассуждения устраняют всякие сомнения в том, что здесь действительно произошло изгнание злого духа (Мк. 1, 21—28; Лк. 4, 31—37).
Рассказывают Евангелисты еще о трех случаях изгнания Иисусом бесов: из бесноватого немого (Мф. 9, 32—34; Лк. 11, 14—15), из бесноватого слепого немого (Мф. 12, 22—24) и из бесноватого глухонемого (Мк. 9, 14-27; Мф. 17, 14-18; Лк. 9, 37-42). Во всех этих случаях Иисус не только изгнал бесов, но и даровал первому способность говорить, второму — говорить и видеть, и третьему — говорить и слышать; следовательно, в каждом из этих случаев надо признать двойное чудо. И все присутствовавшие при совершении этих чудес, в том числе и фарисеи (враги Христовы), признавали, что совершить это человеческими силами нельзя и что тут действовала сверхъестественная сила; причем народ считал эту силу за Божию, а фарисеи — за диавольскую. Но Господь тогда же пристыдил фарисеев, сказав им, что сатана не восстанет сам на себя и не будет изгонять своих бесов из одержимых ими.
Господь еще изгнал беса из дочери хананеянки, и изгнал его заочно, не видев даже одержимую им (Мф. 15, 21—28; Мк. 7, 24—30). Но особенно замечателен случай с бесноватым в стране Гадаринской. Увидя Иисуса издалека, бесноватый прибежал к Нему, пал пред Ним и поклонился Ему, очевидно, желая просить о чем-то; и эти действия бесноватого надо признать сознательными; здесь видны и воля и разум бесноватого. Но как только Господь повелел духу нечистому выйти из этого человека, то тот же самый человек, смиренно павший перед Иисусом и поклонившийся Ему, закричал громким голосом: Что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Казалось бы, что бесноватый, павший к ногам Иисуса, должен был благодарить Его за повеление духу нечистому оставить его; ведь не за чем иным, как за этим именно, он и прибежал к Иисусу и поклонился Ему; между тем вместо благодарности он дерзко выговаривает Иисусу, зачем Иисус пришел мучить его. Здесь видно раздвоение мыслей и желаний, резко противоположных одно другому. Поклонился Иисусу сам бесноватый по своему личному желанию; дерзкие же слова, сказанные им вслед за тем, никак нельзя приписать ему же; говорил-то он сам, но словами своими он бессознательно выражал чье-то чуждое ему желание, чьи-то чужие мысли; устами его говорил кто-то другой, и это, очевидно, был тот, кто и довел несчастного до страшных мучений. Но кто же был этот другой, говоривший устами бесноватого? Если мы примем во внимание, что свирепый до того времени бесноватый, такой страшный, что все боялись встречаться с ним, стал мгновенно здоровым, как только Иисус повелел бесам оставить его, то должны будем признать, что говорили устами бесноватого те злые духи, которые потом оставили его, повинуясь велению Иисуса. Эти духи настолько подчинили своей воле волю одержимого ими, что он под влиянием их действовал, как безвольный, как слепое орудие чужой воли, вопреки собственным интересам; говорил он не то, что сказал бы от себя, не будучи одержим ими, а то, что они внушали ему. Вот это-то раздвоение мыслей и желаний у Гадаринекого бесноватого доказывает, что он действительно был одержим злыми духами. И духи эти повиновались властному, повелительному слову Господа (Мк. 5, 1-20; Лк. 8, 26-39; Мф. 8, 28-34).
Мы рассмотрели двадцать два исцеления от болезней и злых духов и, при тщательном исследовании всех обстоятельств, сопровождавших эти исцеления, не могли найти ничего, что могло бы говорить об исцелении верою или внушением; мы привели мнения свидетелей всех этих исцелений и даже врагов Христовых о том, что во всех тех исцелениях действовала сверхъестественная сила. Перейдем теперь к рассмотрению рассказов Евангелистов о воскрешении мертвых.
Я уже говорил, что одни из неверующих в Бога совсем вычеркивают из Евангелия все рассказы о совершенных Иисусом чудесах, не доверяя свидетелям-очевидцам и считая их обманщиками; другие же, не отвергая событий, о которых говорят Евангелисты, стараются объяснить их так, чтобы ничего чудесного в них не осталось.
Про воскрешения дочери Иаира (Мк. 5, 22-24 и 35-43; Лк. 8, 41-42 и 49-56; Мф. 9, 18-19 и 23-25) и сына вдовы Наинской (Лк. 7, 11—17) они говорят, что никакого воскрешения мертвых тут не было, так как и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были мнимоумершие, находились в летаргическом сне. Но, во-первых, такое мнение вполне голословно, ни на чем не основано; во-вторых, в действительной смерти дочери Иаира все близкие к этому семейству так были уверены, что даже смеялись над Иисусом, сказавшим, что она не умерла, но спит. Не забывайте, что это было в Капернауме, где Господь совершил много чудес и тем возвысил, прославил этот город (Мф. 11, 23—24). В Капернауме все смотрели на Иисуса как на великого Чудотворца, и в чудотворную силу Его верили даже не ходившие за Ним, то есть не считавшиеся Его учениками, даже язычники. Язычник, римский сотник, просил исцелить его слугу и проявил при этом такую веру в чудотворную силу Иисуса, какой Господь не нашел и в Израиле (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10). Сам Иаир, как начальник Капернаумской синагоги, принадлежал, вероятно, к партии, враждебной Иисусу, но и он верил в чудотворную силу Его, и только эта вера подвинула его просить об исцелении умиравшей дочери его. А когда, в том же Капернауме, Иисус исцелил тещу Симона, то все, имевшие больных разными болезнями, приводили их к Нему; и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их; и весь город собрался к дверям (Мк. 1, 32—34; Л к. 4, 40—41; Мф. 8, 16). Да, в этом городе едва ли кто сомневался в том, что Иисус может исцелить всякую болезнь; думаю, что не было в нем ни одного дома, обитатели которого не воспользовались бы чудотворной силой Его. А такая вера вынуждала жителей Капернаума относиться к проживавшему в нем Иисусу с должным почтением и уважением. И несмотря на это, члены семьи Иаира и его близкие смеялись над Иисусом, когда Он сказал, что дочь Иаира не умерла, но спит. Наступление действительной смерти ее было для всех так очевидно, что они, забыв все благодеяния, оказанные Иисусом жителям Капернаума, забыв то уважение, с которым всегда относились к Нему, стали смеяться над Ним: им смешно было даже и подумать о том, что умершая не умерла, но спит. И вот, такую умершую Господь воскресил одним словом Своим, сказав: Девица, тебе говорю, встань (Мк. 5, 41). И она встала и начала ходить. Он не только воскресил ее, но и возвратил ей силы, утраченные во время смертельной болезни, то есть совершил двойное чудо.
Вскоре после того Он воскресил сына вдовы Наинской, которого уже несли хоронить. Юноша! тебе говорю, встань! — сказал Господь; и мертвый, поднявшись, сел и стал говорить. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7, 11-17). Все были уверены, что в этом чуде действовал Бог через Иисуса, великого Пророка. Следовательно, никто не сомневался в действительной смерти сына бедной вдовы. И этот мертвец по слову Иисуса ожил, встал и заговорил.
Пусть, однако, неверующие в Бога утешают себя выдумкой о том, что и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были в летаргическом сне; оставим их в этом заблуждении. Но что скажут они о воскрешении Лазаря, тело которого уже четыре дня разлагалось и издавало такой сильный трупный запах, что даже верующая Марфа признавала бесцельным открытие пещеры, в которую оно было положено? Не имея основательных возражений, они говорят, что если бы Лазарь действительно был воскрешен, то об этом чуде должны были бы говорить все Евангелисты; но так как о нем говорит один только Иоанн, то, значит, остальные Евангелисты признавали это событие недостоверным, потому и умолчали о нем.

 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10